Он промотал запись битвы назад, ища, когда излучение произошло впервые. Сражающиеся корабли окружали ядерные взрывы, а вспышки макролазеров вызывали пики в показателях на каждой микросекунде, так что времени требовалось много. Он как раз запустил процедуру для рассеянной фильтрации радиационного спектра, когда горловой вокс пискнул, возвещая о запросе связи.

– Велунд слушает.

– Можешь говорить?

– Никона?

– Да.

Заговорщицкий тон Шарроукина был весьма красноречив, и Велунд тут же переключился на более защищенный канал. Заранее боясь услышать ответ, он спросил:

– Где ты?

Шарроукин погрузился еще глубже в сумрак третьего транзитного зала на продольной оси корабля. Он вдыхал воздух «Железного сердца», проверяя, будет ли он работать с ним или против него.

Горячее масло, смазка и пыхтение работающих механизмов. Это был корабль войны. Он излучал враждебность.

Шарроукин чувствовал, как ярость вибрирует в его нутре.

Каждый корабль обладал свей уникальной чертой; определяющей чертой «Железного сердца» была, как и следовало ожидать, злость.

Злость и тьма.

Энергия на боевом корабле ценилась дорого. Вопрос ее распределения был жизненно важен. Для Шадрака Медузона полное освещение явно не было в приоритете, что Шарроукина полностью устраивало.

Он добрался до «Железного Сердца», спрятавшись на крыше «Громового ястреба», который занимался поставками ресурсов с одного корабля на другой, и запечатав доспехи против вакуума и холода. За мгновение до того, как судно вошло в складскую палубу «Железного сердца», он спрыгнул с крыши и, используя короткие импульсы модифицированного прыжкового ранца, сместил траекторию падения так, чтобы приземлиться на подфюзеляжные батареи.

Оттуда не составляло труда найти вентиляционную решетку, через которую выпускали едкий дым, образующийся при выстрелах на орудийных палубах.

Простая задача для того, кого тренировали мастера тени.

Впрочем, неукомплектованность экипажа, сравнимая с таковой на «Сизифее», тоже не мешала. Он встретил лишь пару легионеров и несколько серокожих рабов, уделивших ему не больше внимания, чем лунатики. Ни один не поднял взгляд наверх и даже не заподозрил, что одна из теней, скользящая по замогильным железным коридорам, находиться здесь не должна.

Внешне два ударных крейсера были похожи, однако внутреннее устройство «Железного сердца» отличалось разительно. Шарроукин успел исследовать каждый угол «Сизифея», но на корабле Медузона эти знание никак не помогали. Корабли строили по древним чертежам, каждый был уникален и нес в себе черты своего легиона. Но чтобы они отличались так сильно? Это вызывало целый ворох подозрений.

Шарроукин скользил сквозь тьму. Иногда он использовал пол, иногда – пространство под потолком. Внутри «Железное сердце» представляло собой лабиринт, путаницу тупиков и коридоров, пересекающих самих себя. Стены покрывали шрамы от сварки и пайки.

В целом складывалось впечатление, что корабль полностью перестроили изнутри. Имеющийся опыт никак не помогал Шарроукину ориентироваться. Стоило ему угадать с одним направлением, появлялось еще две загадки. Он остановился, открыл защищенный вокс-канал, выделенный перед уходом с «Сизифея» и послал шифровальный ключ, который скопировал у Криптоса.

– Сабик?

Ответ пришел с небольшой задержкой.

– Велунд слушает.

– Можешь говорить?

– Никона?

– Да.

– Где ты?

– На борту «Железного сердца».

Шарроукину было слышно, как Велунд вздохнул.

– Ну конечно. Где еще тебе быть.

– У тебя есть чертежи «Железного сердца», – произнес Шарроукин, не спрашивая, а утверждая. – История модификаций и ремонта.

– Есть, – сказал Велунд. – Все вплоть до Исствана-V.

Шарроукин представил, как Велунд окружает себя энтоптическими изображениями корабельных помещений.

– Подсоединись к моим доспехам, – сказал Шарроукин. – Взгляни на то, что вижу я.

Визор Велунда с щелчком подключился.

– Готово, – произнес Велунд. – Только отключись заранее, если решишь растворяться в тенях. Я чуть не ослеп, когда в прошлый раз испытал это по связи.

– Понял. Что у тебя есть по «Железному сердцу»?

– Заказан в 808.М30, на десятом году Великого крестового похода, по терранскому звездному времени, – ответил Велунд. – Закладка киля была произведена в десятый месяц десятого года.

– Символично.

– Некоторые говорят, что это добрая примета, – заметил Велунд.

– Я бы согласился, если бы верил в подобные вещи, но я все-таки надеялся на более полезную в данный момент информацию.

Велунда это не остановило.

– Пустотные испытания начались через шесть лет после закладки. На службу поступил девять месяцев спустя. Два века высших почестей, включая трофеи, взятые на Гардинаале, а также при приведении к Согласию Сто пятьдесят четыре Четыре и Разбросе Диаспорекса. В реестре Десятого легиона указан как занимающий авангардную позицию в карающем флоте Горгона, направлявшемся к Исствану-V. Записей о «Железном сердце» после Исствана нет.

– Неудивительно.

– Согласен, – ответил Велунд. – Что ты надеешься найти?

– Не уверен, – сказал Шарроукин,почти не слыша иных звуков, кроме плазменного сердцебиения корабля. Заброшенность ощущалась на физическом уровне. – Он похож на выработанный рудник Ликея.

– И где все? – раздался в шлеме голос Велунда.

– Я как раз об этом подумал, – ответил Шарроукин, направляясь в глубины корабля.

Велунд сопровождал осмотр корабля, производимый через шлем Ворона, комментариями. Шарроукин не отвечал, сосредоточившись на уроках, полученных в самых темных местах Шпиля Воронов.

– Впереди должен быть осевой коридор.

Шарроукин кивнул, увидев, что проход расширяется и превращается в сводчатый нарфик с железным решетчатым полом и стенами, покрытыми листовым металлом. Шпангоут был совершенно новым и выглядел как сварная арка из стали, поднимавшаяся из-за пола почти под самый потолок.

– Ты видишь?

– Вижу, – подтвердил Велунд. – Повреждения от бортовых выстрелов. И взгляни на другие стены. Кратера от масс-реактивных снарядов.

– Бортовые залпы с малого расстояния, а потом их взяли на абордаж.

– На Исстване этому многие подверглись.

Шарроукин снова кивнул. Немногим кораблям удалось выскользнуть из ловушки предателей, да и те немногие, кто прорвался сквозь блокаду и избежал преследования, как правило, представляли собой едва работавшие развалины.

– Тяжелый бой выдался, судя по количеству следов от выстрелов, – сказал он.

– Медузон говорил, что его флагману досталось от Сынов Гора, – напомнил Велунд. – И явно был слишком сдержан в оценке ущерба.

– Им повезло, что они выжили.

– Вопрос выживания у Железных Рук не от везения зависит, – ответил Велунд.

Шарроукин улыбнулся, но улыбка пропала с его лица, когда он почувствовал присутствие других людей. Он прыгнул на стену, перескочил к воздуховоду на потолке и скользнул в перфорированный кабельный тоннель.

– В чем дело? – спросил Велунд.

Шарроукин уже следил за коридором сверху, когда появилось три воина – три темных силуэта на фоне голой стали восстановленных переборок. Их доспехи скрипели и шипели, однако они двигались с уверенной развязностью солдат, уверенных в своей безопасности.

Один был вооружен мелтаганом, другой – волкитным разрядником. У третьего было оружие, Шарроукину не знакомое: какая-то цилиндрическая конструкция с многочисленными стеклянными стволами, в которых потрескивало лазурное пламя. Они остановились в нарфике, как будто что-то искали, и Шарроукина охватило четкое ощущение, что они знали о нем.

– Как... – начал Велунд, но Шарроукин оборвал связь.

Окружавшие его тени разрослись, стали темнее самой черной ночи, словно окутали его, радостно заключили в сажные объятья. Во всяком случае, Шарроукин знал, что так будет казаться тому, кто все же сумеет его увидеть.